Джейн Энн Кренц

Единственная ночь

ПРОЛОГ

Эклипс-Бей, Орегон.

Полночь, восемь лет назад…

– До дома далековато.

Голос был низким и хрипловатым, явно мужским. От таких голосов у женщин по спине пробегают мурашки. Он исходил откуда-то из густой тени у основания Эклипс-Арч – похожего на арку монолита, возвышающегося над уединенным каменистым пляжем.

Ханна Харт с трудом оторвала взгляд от быстро удаляющихся в темноту габаритных фонарей машины Перри Декейтера и обернулась. Ее пульс, и без того участившийся из-за неприятной возни на переднем сиденье, моментально достиг небывалой частоты.

Пожалуй, напрасно она все-таки выскочила из машины. Этот участок Бейвью-драйв по ночам обычно безлюден. «Лучше некуда, Ханна, – мысленно произнесла она. – Из огня да в полымя. А ведь тебя считают рассудительной и осторожной. Из тех, кто никогда не рискует. И никогда не попадает в беду».

– Кто здесь? – Она отступила на шаг, готовясь сорваться с места.

Обладатель низкого голоса ленивым шагом вышел из тени под аркой и ступил в полосу лунного света, особенно холодного теперь, в конце лета. Он остановился на расстоянии двадцати футов от Ханны.

– Твоя фамилия Харт, – заявил он. В этих словах прозвучала холодная, ироничная насмешка. – Как же тебя угораздило с первого взгляда не узнать ничтожного, низкого, презренного Мэдисона?

Ханна всмотрелась в резко очерченный профиль, заметила серебристый отлив смоляных волос и надменную, горделивую осанку. Ей даже не понадобилось приглядываться к кожаному пиджаку, черной рубашке и джинсам.

Рейф Мэдисон. Пользующийся самой сомнительной славой, из печально известного, заслужившего скандальную репутацию клана Мэдисонов. С тех пор, как между Митчеллом Мэдисоном и Салливаном Хартом вспыхнула легендарная уличная драка прямо перед супермаркетом Фултона, три поколения Хартов строго-настрого запрещали своим отпрыскам связываться с буйными, необузданными Мэдисонами.

Очевидно, Рейф считал своим долгом в точности соответствовать скандальной репутации предков. Плод романа скульптора и его натурщицы, Рейф вместе с братом осиротел в нежном девятилетнем возрасте. Мальчиков вырастил их дед Митчелл, который, по мнению матери Ханны, был никудышной заменой отцу.

Рейф вырос и стал идеальным образцом «плохого парня», но каким-то чудом ухитрился избежать тюрьмы. Однако большинство жителей Эклипс-Бей были убеждены, что рано или поздно он все равно окажется за решеткой.

«Ему двадцать четыре года, он четырьмя годами старше меня», – мелькнуло в голове у Ханны. Все знали, что дед Рейфа рассвирепел, когда его внук бросил колледж за год до окончания. Некоторое время Рейф служил в армии и, судя по всему, ухитрился опровергнуть все рекламные плакаты и не приобрести никаких полезных навыков. Поговаривали, будто этим летом

Митчелл хотел пристроить внука на работу к своему старшему брату Гейбу, который, несмотря на все попытки образумить его, старался возродить семейный бизнес. Но на успех Гейба не рассчитывал никто.

Несмотря на то, что семья Ханны проводила в Эклипс-Бей каждое лето и почти все выходные, в детстве Ханна не общалась с Рейфом. Из-за четырех лет разницы в возрасте они двигались по совершенно обособленным орбитам, хотя этот приморский городок был их общей родиной. В детстве четыре года – целая вечность.

В тот день Ханне исполнилось двадцать лет. Осенью ей предстояло начать учебу на предпоследнем курсе колледжа в Портленде. По какой-то причине четыре года, отделяющие ее от Рейфа Мэдисона, перестали казаться непреодолимым барьером.

Сообразив, что Рейф стал свидетелем борьбы на переднем сиденье машины Перри, Ханна чуть не умерла от стыда и унижения. Харты не позволяли себе публично устраивать сцены! Ей просто не повезло, что Мэдисон оказался рядом как раз в тот момент, когда она нарушила это неписаное правило. Гнев смешался в ней с острым смущением.

– И часто ты этим занимаешься? – почти грубо осведомилась она.

– Чем «этим»?

– Прячешься среди камней, чтобы подслушивать разговоры, которые тебя не касаются!

– Согласись, в этом городке выбор развлечений ограничен.

– Особенно для тех, у кого ограничены представления о том, что такое развлечение! – Все знали, что мотоцикл Рейфа подолгу простаивает на стоянке за «Книгами и видеокассетами для взрослых» – магазином, принадлежащим Верджилу. – А что ты делаешь в перерывах между приступами вуайеризма?

– Вуайеризма? – Он негромко присвистнул. – Значит, так теперь модно называть тех, кто любит подсматривать?

– Вот именно. – Ханна напряглась.

– Так я и думал. Но уверен не был. Видишь ли, я вылетел из колледжа прежде, чем мне успели вдолбить в голову десяток-другой замысловатых слов.

Он издевается над ней! Ханна сразу поняла это, но не знала, как быть.

– На твоем месте я не стала бы хвастаться исключением из колледжа. – Она покрепче прижала к себе сумочку, словно та была магическим щитом, способным защитить ее от демонических флюидов Рейфа. – Мой отец считает, что ты напрасно лишил себя будущего. Он говорит, что у тебя были способности.

Зубы Рейфа сверкнули в краткой сардонической усмешке.

– Это я слышал десятки раз, в том числе и от моего учителя начальных классов. Но все рано или поздно понимали, что я не желаю даже знать, каковы мои способности.

– Ты уже взрослый. Твой долг – самостоятельно и правильно строить собственную жизнь. Ты не вправе обвинять других в своих неудачах.

– Я и не обвиняю, – заверил Рейф. – Я с гордостью заявляю, что в моих просчетах виноват только я.

Подтекст Ханна не уловила. Она покрепче сжала сумочку и сделала шаг назад.

– Итак, ты заявила, что вы с тем парнем явились сюда, чтобы поговорить. – Настигли ее в темноте слова Рейфа. – Но сдается мне, разговор не сложился. И вообще это был не разговор. Кстати, кто этот подонок?

По какой-то необъяснимой причине Ханна сочла своим долгом встать на защиту Перри, который в отличие от Рейфа Мэдисона подавал большие надежды. А может, она просто стремилась защитить себя. Неприятно, когда тебя считают женщиной, готовой встречаться даже с подонком.

И, кроме того, Перри не подонок, а будущий ученый.

– Его зовут Перри Декейтер, – высокомерно ответила она. – Он заканчивает Колледж Чемберлена… Впрочем, тебя это не касается.

– Похоже, он рассчитывал, что этот вечер завершится иначе.

– Перри – порядочный человек. Просто сегодня он был слишком настойчив, вот и все.

– Настойчив? Значит, вот как это у вас называется? – Рейф пожал плечами. – А мне показалось, что ты отбиваешься чересчур усердно. Еще минута – и я решил бы, что тебе пора помочь, но вдруг понял, что ты прекрасно справишься с ним сама.

– Перри – противник всякого насилия, – вспыхнула Ханна. – Он заканчивает учебу с отличием. И собирается специализироваться на политических науках.

– Да ну? С каких это пор политика стала наукой? Ханна решила, что это риторический вопрос.

– Ему наверняка предложат место на кафедре в Колледже Чемберлена, как только он защитит диссертацию.

– Мощно! Если бы я знал это, я не стал бы беспокоиться за тебя даже в ту минуту, когда вы занялись вольной борьбой. Парень, который намерен защищать диссертацию, чтобы стать почтенным профессором в Колледже Чемберлена, ни к чему не станет принуждать женщину. Не знаю, о чем я только думал.

Ханна искренне порадовалась тому простому факту, что встреча произошла в полночь. В темноте Рейф не разглядел и ни за что не смог бы разглядеть густой румянец у нее на лице.

– Незачем так язвить. Между мной и Перри произошла размолвка, только и всего.

– И много у тебя знакомых подонков?